Голос орка заунывен и торжественен. Ночь молча внемлет, лишь костер иногда осмеливается нарушить тишину природы, треснувшей головней. Сердце шамана бьется все сильнее и сильнее, пламя костра вторит его ударам: языки огня взметаются выше и выше с каждым словом, с каждым движением. Руки орка плетут узор заклинания, рисуя в темном ночном воздухе пламенеющие руны. Скудная одежда шамана дымится от жара, кожа его лоснится от пота: он предельно сосредоточен и собран. Длинные и тонкие пальцы костра иногда украдкой касаются его, оставляя на одежде темные следы ожогов, но, не вредя тому, кого Паагрио – Владыка Извечного Пламени милостиво согласился признать своим слугою. Огонь души орка многократно жарче пламени костра. И пламя признает это и не пытается сжечь шамана, вымещая свой буйный норов на его одежде.
Орк продолжает, ощущая, как сила волнами жара изливается, стекает вниз, в долину, где раскинулись походные шатры его племени, готовящегося к бою. Сейчас он един с каждым орком в долине, с каждым разожженным костром, с духами предков, привлеченными кровью предстоящей битвы и его боевой песней. Он проводник Пламени Владыки Паагрио, несущий его в сердца своих соплеменников. И незримое пламя течет с его ладоней, закончивших плести сложную сеть ворожбы.